Автор: Владислав ГРИНЕВИЧ (кандидат исторических наук)
Советская историография в целом обходила эту проблему стороной,
поскольку она таила в себе много непривлекательных и откровенно опасных
сюжетов, способных нанести ущерб формировавшемуся мифу о «Великой
Отечественной войне». Катастрофа 1941 года и последовавшая за ней
немецкая оккупация со всей очевидностью продемонстрировали нелояльность
украинского населения к советской власти. Но для последней это не
являлось большим секретом. Оценивая реакцию населения республики на
гитлеровскую оккупацию, секретарь ЦК КП(б)У Д.С.Коротченко в докладной
записке Н.С.Хрущеву отмечал: «Абсолютное большинство гражданского
населения в Украине не желало продолжать борьбу против немцев, а
пыталось различными способами приспособиться к оккупационному режиму».
В Красной армии, пережившей в 1941 году трагедию жестоких поражений,
плен, панику и отступление, сформировался даже сублимационный стереотип
об «украинском предательстве». Н.С.Хрущев вспоминал в своих мемуарах о
том, что генерал К.С.Москаленко, несмотря на свое украинское
происхождение, был крайне озлоблен против земляков, называл их
предателями и призывал выслать всех в Сибирь. В среде московской
творческой элиты также преобладали антиукраинские настроения. Александр
Довженко с возмущением писал в дневнике о поэте Д. — «темной шушвали,
ненавидящей наш народ», который собирается расстрелять миллионы
украинцев после войны «за предательство».
Сам великий мастер с обреченностью ожидал неотвратимую месть
сталинской власти украинцам. «Никому ничего не будет прощено — писал он 1
июня 1942 г., — сколько несчастных, обездоленных мучеников или темных
недоумков, сбитых с толку полным провалом начала войны, сколько их
битых, жженых, стреляных, униженных будет бито, унижено, наказано из-за
неразвитости человеческих отношений, и зла, и плохого нашего бездушного
воспитания».
В 1943 году советское командование издало специальную директиву, в
которой указывалось на необходимость шире использовать такой источник
пополнения войск, как мобилизация военнообязанных из освобожденных
районов. Армия практически получала карт-бланш на «использование»
людских ресурсов.
Необходимость такого, не присущего действующей армии, мероприятия
(мобилизация и военная подготовка требовали дополнительных усилий)
объяснялась сложностями в работе транспорта, перегруженность которого
якобы не давала возможности своевременно доставлять на фронт
подготовленное в тылу новое пополнение. Одновременно в документе
подчеркивалось, что в тылу имеется достаточное количество людских
ресурсов, чтобы обеспечить все потребности армии.
Активные мобилизационные мероприятия РККА развернула с первых же дней
вступления на украинскую землю, и они не прекращались до конца 1944
года. Так, летом 1943 г. в Сталинской области передовыми частями было
призвано и мобилизовано 12 860 тыс., в Сумской — 24 031 чел. В
освобожденных от немцев районах налаживали свою работу и военкоматы.
Такая система действовала как сдвоенное лезвие бритвы — кто избегал
мобилизации армией, того мобилизовали военкоматы.
Подключение действующей армии к процессу мобилизации давало
возможность ускорить введение в бой новых резервов. В сентябре 1943 г.
только из районов Донбаса в соединения Южного фронта влилось 120 тыс.
человек. Войска 2-го Украинского фронта за период с 1 по 23 января и в
марте—апреле 1944 г. получили пополнение — 330 тысяч человек с бывших
оккупированных территорий. Такая форма обеспечения войск людскими
ресурсами существенно снижала качество отбора призывников, а также
негативно влияла на уровень их военной подготовки. В условиях боевых
действий мобилизация проводилась, как правило, с многочисленными
нарушениями установленных в РККА правил отбора мобилизованных, сроков их
обучения. Пагубная практика их немедленного использования в боевых
действиях имела место с первых дней мобилизации. Отправка в бой плохо
обученных, а зачастую плохо одетых и вооруженных людей больше напоминала
жестокий акт мести за проявленную в 1941 г. нелояльность к сталинской
власти, нежели предоставление украинцам возможности отплатить оккупантам
за издевательства и унижения. М.Дорошенко писал в своих мемуарах о том,
что во время призыва в Красную армию в его родной Кировоградской
области людей гнали в бой без оружия, приказывая добывать его самим в
бою. При этом политруки и командиры говорили: «Вы должны своей кровью
смыть вину перед Родиной и ее великим вождем товарищем Сталиным».
Даже немцам было непонятно подобное отношение советского командования
к «своим людям». Немецкие военные источники сообщали о том, что после
первого взятия Харькова весной 1943 г. было мобилизовано в Красную армию
до 15 тысяч человек в возрасте от 15 до 45 лет, которых без подготовки
послали на фронт. Эти мужчины были одеты в гражданскую одежду и
практически не имели оружия (1 винтовка приходилась на 5—10 человек). Не
случайно этих людей, насильно загнанных в Красную армию, немцы называли
«Beutesoldatenen» (трофейными солдатами). Проведя в 1943 году
исследование среди пленных красноармейцев, немцы пришли к
парадоксальному выводу: «Советы» окончательно исчерпали свои людские
ресурсы и теперь бросают в бой подростков и людей преклонного возраста,
мобилизованных из числа местного населения.
Согласно вышеупомянутой Директиве о мобилизации населения на
освобожденных территориях, при фронтах с целью военной и политической
подготовки этого «пушечного мяса», а также отсеивания «враждебных
элементов» создавались т.н. Армейские запасные стрелковые полки. Срок
пребывания в них колебался от 30 до 45 дней. Но сроки редко
выдерживались, особенно в период наступления. Как отмечал в феврале 1944
г. в докладе «О работе с новым пополнением» начальник политотдела 60-й
армии полковник Исаев, «...новое пополнение шло в бой, не умея владеть
вверенным ему оружием».
В условиях тяжелых наступательных боев не успевали порой не только
проводить военную подготовку нового пополнения, но и рассортировать его
по военным специальностям. Бывший командир полка 5-й гвардейской
воздушно-десантной дивизии 4-й гвардейской армии генерал-майор И.Попов
вспоминал в своих мемуарах «Батальоны идут на запад» о том, как его полк
осенью 1943 года мобилизовал на Черкасщине в с.Власовка 800 чел.
(вероятно, всех имевшихся в селе мужчин). Уже в ходе боев выяснилось,
что бывших артиллеристов «загнали» в пехоту, а тех, кто пушки в лицо не
видел, отправили в артиллерию.
Именно на Черкасщине в период битвы за Днепр и позднее в ходе
Корсунь-Шевченковской битвы погибло большое количество наскоро
мобилизованных и сразу же брошенных в бой украинских крестьян. Многие из
них похоронены в братских могилах в нескольких километрах от родного
дома, но до сих пор еще числятся пропавшими без вести.
Интеллигенция была серьезно обеспокоена бесчеловечным характером
мобилизаций в Украине. Осенью 1943 года А.Довженко записал свою беседу с
писателем Виктором Шкловским. Оба были крайне взволнованы тем, что в
боях гибнет большое количество украинцев, что их называют
«чорносвітками», так как они воюют в домашней одежде без малейшей
подготовки, как штрафники: «На них смотрят, как на виноватых». «Всех
мучит мысль о нечеловеческих, невиданных страданиях народа, — сделал еще
одну запись в дневнике А.Довженко после очередной встречи с земляками. —
Рассказывают, что в Украине начинают уже готовить для мобилизации
16-летних, что в бой гонят плохо обученных, что на них смотрят как на
штрафников, никому их не жалко. Как страшно думать, что вследствие
такого Украина может остаться без людей. Потому что 19-летних девчушек
уже тоже призывают в армию, а сколько уничтожил и угнал в проклятую
Германию Гитлер».
Советские командиры неоднозначно реагировали на подобную
мобилизационную практику. Шкловский рассказывал Довженко о том, как один
генерал смотрел во время боя на действия неподготовленных
«чорносвітків» и плакал. В одном из немецких документов утверждалось,
что когда советского лейтенанта назначили командовать ротой
невооруженных подростков, чтобы вести их в бой, он приказал им
разбежаться по лесу, заявив, что отказывается вести детей на смерть, а
сам застрелился. Но плачущий генерал и застрелившийся лейтенант были
скорее исключениями из правил. Среди советских военных доминировало
негативное отношение к тем, кто «отсиживался во время войны в
оккупации».
Югославский коммунист Милован Джилас, побывавший весной 1944 года в
Украине, вспоминал не только сдержанную встречу украинцами Красной
армии, их «пассивное отношение к войне и советским победам», но и
русского шофера, который крыл украинцев матом за то, что они плохо
воевали (видимо, в 1941 г.), и вот русским приходится их сейчас
освобождать. Подобные украинофобские настроения встречались и среди
высшего командования. Генерал В.П.Герасименко вспоминал, что командующие
1-м и 4-м Украинскими фронтами генералы Конев и Толбухин называли между
собой мобилизованных украинцев «малоумками», а самого генерала, который
упорно продолжал говорить по-украински, обзывали «хохлом».
Все эти объективные и субъективные факторы обусловили в конечном
счете безжалостный феномен сталинской мобилизации — военные относились к
уроженцам Украины как к штрафникам или военнопленным. Характерный
пример. 23 декабря 1943 г. на сборно-пересыльном пункте 38-й армии
(командующий генерал К.С.Москаленко) произошел инцидент. Команда
пересыльного состава в количестве 250 человек была направлена на работу
на артсклад. Во время выхода за ворота группа женщин попыталась передать
своим родным и близким передачи. Однако конвоиры выстрелами в воздух
отогнали женщин. Мобилизованный Емельянцев позвал свою жену, которая
направилась в сторону колонны. Конвоир Журин дал в ответ на это
несколько очередей из автомата — вдоль дороги и по колонне, в результате
чего два человека были убиты и двое ранены.
Условия жизни на пересыльных пунктах шокировали даже видавших виды
советских чиновников. Так, на Львовском сборно-пересыльном пункте,
который летом 1944 года принимал ежесуточно две-три тысячи
мобилизованных в Войско Польское и на принудительные работы в
промышленности, призывники спали на голом полу, не имели кипятка для
приготовления пищи. Сам СПП, огороженный колючей проволокой, за которой
толпились сотни женщин с передачами для родных, напоминал скорее
концлагерь, нежели место, где готовились для отправки на фронт защитники
отечества.
Не случайно в советских документах, касавшихся проблем мобилизации,
случались «фрейдистские ошибки». В одном из документов Военного отдела
ЦК КП(б)У «военнообязанных» назвали «военнопленными». В нем речь шла о
передаче Львовским облвоенкоматом вооруженных команд для охраны СПП и
конвоирования призывников. Кстати, вооруженное конвоирование
мобилизованных широко практиковалось и в восточных и особенно в западных
областях; после выхода РККА за пределы СССР подобная практика стала
вредить имиджу армии-освободительницы. Так, начальник политуправления
1-го Украинского фронта генерал С.Шатилов писал Н.Хрущеву о том, что по
шоссейным дорогам на Жешув двигаются группы пополнения, набранного в
приграничных с Польшей районах. Пополнение состоит в основном из
украинцев и лишь частично из поляков. Колонны двигаются под конвоем 8—10
автоматчиков, которые идут в голове, хвосте и по бокам колонны. Эта
картина производит негативное впечатление на местное население, которое
считает, что украинцев и поляков принуждают служить в Красной армии:
«Москали гонят наших в свое войско». Шатилов просил Хрущева, «учитывая
политический момент», дать указание о передвижении этих колонн главным
образом в ночное время.
В Западной Украине, где возвращение советской власти сопровождалось
ростом украинского национально-освободительного движения, проблема
военной мобилизации приобрела еще более острый и драматический характер.
Учитывая печальный опыт 1941 года, военное командование задалось
вопросом: стоит ли вообще здесь проводить мобилизацию (с таким вопросом к
Н.С.Хрущеву обратился командующий 1-м Украинским фронтом генерал
Н.Ф.Ватутин). Желая лично разобраться в ситуации, Хрущев побывал в
начале января 1944 г. в Сарнах — одном из первых западноукраинских
городов, освобожденных от немцев. Об итогах поездки лидер украинских
коммунистов проинформировал Сталина. По его мнению, западных украинцев
следовало призывать в Красную армию на общих основаниях с восточными,
только «более тщательно отсеивать и отбирать ненадежных, а также
агентуру, которую, безусловно, будут стараться засылать к нам немцы
через этих оуновцев, через бандеровцев и бульбовцев». «Я считаю, —
подчеркивал Хрущев, — что эти люди неплохо будут воевать против немцев».
25 января 1944 г. Сталин подписал специальный приказ ГКО «О мобилизации
советских граждан в освобожденных от немецких оккупантов районах
Западной Украины и Западной Белоруссии».
Однако, как очень скоро выяснилось, ситуация в регионе оказалась
значительно сложнее. Руководство ОУН и УПА, которое поначалу надеялось
использовать подготовительные возможности Красной армии для военного
обучения и вооружения своих сторонников, вскоре после вступления
советских войск на территорию западных областей перешло к тактике
тотального срыва мобилизаций, в том числе и путем проведения
собственных. Это не только значительно осложнило военно-политическую
ситуацию в регионе, но и затормозило мобилизацию в Красную армию.
В марте 1944 г., полагая, что клин клином вышибают, Хрущев предложил
кремлевским руководителям в целях борьбы с УПА «мобилизовать все мужское
население призывных возрастов в Красную армию». В подготовленном им
проекте постановления ГКО «О специальных мероприятиях по западным
областям Украины» мобилизационным вопросам уделялось первоочередное
внимание. «В целях ликвидации действующих банд и наведения должного
государственного порядка в западных областях Украины, — указывалось в
документе, — Государственный Комитет Обороны постановляет: 1. Обязать
НКО (тов. Смородинова) отмобилизовать до 20. 03. 1944 г. все мужское
население призывных возрастов освобожденных районов Ровенской и
Волынской областей, причем в первую очередь до 30-летнего возраста, и в
дальнейшем по мере освобождения районов западных областей сразу же
отмобилизовывать призывные контингенты». Согласно проекту этого
постановления предполагалось всех мобилизованных немедленно отводить в
тыловые округа и после фильтрации и обучения лучшую часть направлять в
боевые части, а остальных использовать в тыловых частях (строительные,
дорожные и др.) и на восстановительных работах.
Так же, как и в Восточной Украине, основная нагрузка при проведении
мобилизации была возложена на армию. На 27 марта 1944 г. войсками 1-го
Украинского и 2-го Белорусского фронтов было мобилизовано в западных
областях соответственно 64269 и 8614, а военкоматами только 2826
человек. При этом основными методами мобилизации были насильственные.
Например, на 20.04.1944 г. из 69 110 человек, призванных по Ровенской
области, добровольно явились в военкоматы только 2620 человек (не
учитывая городов Ровно, Здолбунов, Сарны), другие были взяты путем
проведения облав в селах и лесах.
В Галичине ситуация оказалась еще сложнее. Начальник политотдела 1-го
Украинского фронта информировал Главпур о том, что мобилизация здесь
проходит крайне неудовлетворительно, а в ряде районов Львовской области
она и вовсе сорвана. Из 52 693 человек, подлежащих призыву, в августе
1944 г. было призвано только 3380 человек. На 1 сентября 1944 г. план
мобилизации, установленный для армий 1-го Украинского фронта, был
выполнен лишь на 56%. Главной причиной такого положения дел, по мнению
политработника, являлась деятельность бандеровцев и плохая организация
призыва. «Мобилизованные разбегаются по дороге», — пояснял Шатилов в
своем очередном сообщении.
Относительно использования в бою мобилизованных в Западной Украине
также возникли проблемы. Прежде всего, было необходимо «отсеять из рядов
призванных ненадежные элементы», что требовало значительных усилий и
времени. Первая проверка на благонадежность проходила уже на этапе
мобилизации. В ней обязательное участие принимали офицеры местных или
фронтовых органов НКВД и военной контрразведки «СМЕРШ». Затем к процессу
«просеивания» подключались представители местных партийно-советских
органов. Тех из призывников, кто сотрудничал с немцами (если они не
заслуживали высшей меры наказания), отправляли либо в тыл для дальнейшей
проверки, либо в штрафные роты. Всех остальных (кроме партийных
функционеров и тех, кто был не менее года в партизанских отрядах)
направляли в обычные роты и запасные полки.
А нелояльных и подозрительных среди западных украинцев было
значительное количество. Например, согласно сообщению Хрущева Сталину в
марте 1944 г. только в 161 запасном стрелковом полку среди призванных на
Ровенщине в войска 1-го Украинского фронта «партийно-политическим
аппаратом было выявлено: 200 националистов, 150 сектантов, 25 бывших
старост и полицейских, которые скрывали свою деятельность при немцах».
Кроме того, ОУН приступила к организации своего подполья в Красной
армии. Автору доводилось видеть листовки, подписанные так: «Головний
провід ОУН 1-го Українського фронту».
Процесс «изучения» нового пополнения занимал довольно много времени, а
фронт требовал пополнения. Военное командование для решения этих
сложных проблем нашло «простой» способ — сократило сроки военной
подготовки. 11 сентября 1944 г. обязательный срок военной подготовки для
нового пополнения, призванного из западных областей Украины, был снижен
до восьми дней пребывания в запасном полку и не менее десяти дней — в
стрелковых полках и дивизиях.
Западные украинцы ответили на практику использования их в качестве
«пушечного мяса» массовыми переходами на сторону немцев. Так, в период с
4 по 25 сентября 1944 г. на 1-м Украинском фронте на сторону противника
перешло 172 человека из числа призванных в западных областях Украины.
Приведем характерный пример. 12 сентября 1944 г. в 140-ю дивизию 38-й
армии прибыло пополнение (32 бойца) из Львовской и Волынской областей. В
запасном полку они находились всего три дня, в дивизии — один. Из этих
32 человек в полку сформировали батальон. Добавили к ним 8 старослужащих
и 14 сентября бросили в бой, во время которого 14 бойцов сразу же
сдались в плен.
Следует отметить, что мобилизованные в Красную армию в западных
областях Украины никогда не пользовались доверием. Рядом приказов
фронтового командования рекомендовалось использовать относительно их
практику «распыления» по различным подразделениям, с целью не допустить
создания земляческих групп». Запрещалось также направлять призванных в
западных областях в разведподразделения, использовать в качестве
связистов, радистов, наблюдателей и даже ординарцев.
Сколько же всего человек было мобилизовано в Украине? Согласно
подсчетам, проведенным автором на основании выявленных документов, всего
в 1943—1944 гг. в Украине в РККА было мобилизовано до 2,5 млн. чел.
(такую же цифру привел в своих мемуарах М.Джилас). Однако в УССР
проводились и другие мобилизации-призывы: так называемые досрочные —
17-летних (почти 250 тыс. чел.), женские, трудовые, этнических
меньшинств (поляков в Войско Польское), «добровольцев» из числа
закарпатских украинцев. Вероятно, в целом можно говорить о более 3 млн.
мобилизованных в Украине за период с 1943 по 1945 г. — то есть о 10%
населения. В республике была проведена всеобщая мобилизация. В ряде
областей, прежде всего западных, мобилизация носила тотальный характер.
Например, в Волынской области, согласно данным партийных органов, было
мобилизовано 16% населения.
Количество украинцев в Красной армии значительно возросло. В 1944 г.
каждый третий военнослужащий действующей армии был украинцем. В войсках 1
— 4 Украинских фронтов в строевых, преимущественно пехотных частях и
соединениях, украинцы составляли 60—80% и принимали самое активное
участие в освобождении своей родины от фашистских захватчиков. В то же
время сталинская военная стратегия, сущность которой сводилась к
заваливанию врага трупами своих солдат, привела к значительным потерям
среди мужского населения Украины. Не менее трети мобилизованных жителей
УССР погибло в этот период. После войны этнодемографический вакуум,
возникший в республике, заполнялся за счет жителей других регионов СССР,
что тоже можно отнести к методам сталинской репрессивной политики в
Украине.
Военные мобилизации, основной целью которых обычно является
пополнение действующей армии живой силой, в сталинской империи
использовались в качестве своеобразной формы мести украинскому
населению, которое осталось на оккупированной вермахтом территории, а
также как метод борьбы режима с повстанческим движением в Западной
Украине.